Поиск по творчеству и критике
Cлово "VAN"
Входимость: 1. Размер: 56кб.
Входимость: 1. Размер: 96кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 56кб.
Часть текста: сказал, что "первой своей настоящей вещью" считает "Поединок", а лучшей "Штабс-капитана Рыбникова". К 1906-1907 гг. у Куприна окончательно сложилось творческое мировоззрение, которое в значительной мере сказывалось и в произведениях предшествующего периода и суть которого сводилась к следующему. Человек воспринимается им не как часть коллектива и не в коллективе. Понятие коллектива как-то не укладывается в художественном сознании Куприна. Даже в своем лучшем программном произведении - в притче "Искусство" - Куприн воплощает идею революционного искусства в фигуре раба, усилиями всех мышц тела срывающего с себя оковы. Самый образ раба допускает в данном случае различное толкование. Первое состоит в том, что раб, разрывающий оковы, - это народные массы, свергающие давящий их политический и социальный гнет. Однако возможно и другое понимание этого образа: раб - это личность, восставшая против спутавших ее условностей, предрассудков, стремящаяся к свободе, в том значении слова, какое вкладывал в нее Назанский в "Поединке". И это второе толкование скорее всего отвечает замыслу Куприна, - т. е. революция мыслится им не как объединенные политические усилия массы, коллектива, а как индивидуальный процесс "освобождения" личности. Принцип индивидуалистического восприятия жизни у Куприна остается незыблемым на всем протяжении творчества. Психология человека в коллективе ему недоступна и непонятна. ...
Входимость: 1. Размер: 96кб.
Часть текста: деревьев раскачивались, пригибаясь и выпрямляясь, точно волны в бурю, гремели по ночам железные кровли дач, казалось, будто кто-то бегает по ним в подкованных сапогах, вздрагивали оконные рамы, хлопали двери, и дико завывало в печных трубах. Несколько рыбачьих баркасов заблудилось в море, а два и совсем не вернулись: только спустя неделю повыбрасывало трупы рыбаков в разных местах берега. Обитатели пригородного морского курорта - большей частью греки и евреи, - жизнелюбивые и мнительные, как все южане, - поспешно перебирались в город. По размякшему шоссе без конца тянулись ломовые дроги, перегруженные всяческими домашними вещами: тюфяками, диванами, сундуками, стульями, умывальниками, самоварами. Жалко, и грустно, и противно было глядеть сквозь мутную кисею дождя на этот жалкий скарб, казавшийся таким изношенным, грязным и нищенским; на горничных и кухарок, сидевших на верху воза на мокром брезенте с какими-то утюгами, жестянками и корзинками в руках, на запотевших, обессилевших лошадей, которые то и дело останавливались, дрожа коленями, дымясь и часто нося боками, на сипло ругавшихся дрогалей, закутанных от дождя в рогожи. Еще печальнее было видеть оставленные дачи с их внезапным простором, пустотой и оголенностью, с изуродованными клумбами, разбитыми стеклами, брошенными собаками и всяческим дачным сором из окурков, бумажек, черепков, коробочек и аптекарских...