Поиск по творчеству и критике
Cлово "1955"
Входимость: 3. Размер: 73кб.
Входимость: 2. Размер: 43кб.
Входимость: 1. Размер: 59кб.
Входимость: 1. Размер: 83кб.
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Входимость: 1. Размер: 86кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Входимость: 1. Размер: 20кб.
Входимость: 1. Размер: 23кб.
Входимость: 1. Размер: 63кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 73кб.
Часть текста: побежденных, расстреливали, вешали и пытали, жестоко мстили всем, кто был вчера причастен к революции. Смертные казни и кровавые насилия, по выражению В. Короленко, стали «бытовым явлением». Особенно свирепой расправе подвергались революционеры-большевики. Учинялись репрессии над рабочими и революционными «бунтовщиками» в деревнях. Были разгромлены «все революционные и оппозиционные партии» <1> . Но наиболее стойкие, жизнеспособные силы революции, обескровленные и разбитые в открытом бою, сохранив верность народу, вынуждены были уйти в глубокое подполье. Террор, черносотенные погромы, «столыпинские галстуки», переполненные тюрьмы, этапы каторжан, отряды карателей, военно-полевые суды — все это, уже знакомое в России со времени подавления декабрьского вооруженного восстания 1905 года, теперь сделалось чем-то почти будничным, стало «образом жизни этой несчастной страны», для которой настал, казалось бы, «безвыходный период отчаянья, царских провокаций и распада общественных сил» <2> . Особенно болезненно сказалось торжество контрреволюции на умонастроении русской интеллигенции. Уныние, покаяние и ренегатство после разгона второй Думы стали преобладать в настроениях, взглядах и поведении людей умственного труда. Недавние...
Входимость: 2. Размер: 43кб.
Часть текста: Александр Невский. Александр I (1777–1825) . Александр III (1845–1894). Алексин Александр Николаевич (1863–1923), старший врач ялтинской земской больницы. Алексинский Григорий Алексеевич (р. 1879), в начале своей политической деятельности социал-демократ, с 1918 года в эмиграции, где примкнул к лагерю крайней реакции. Ангарский — см. Клестов Николай Семенович. Андреев Леонид Николаевич (1871–1919). Андреева (рожд. Велигорская) Александра Михайловна (1881–1906), первая жена писателя Л. Н. Андреева. Андреева (рожд. Юрковская; в первом браке Желябужская) Мария Федоровна (1868–1953), артистка Московского Художественного театра (1898–1905), общественная деятельница, жена А. М. Горького. Анненский Николай Федорович (1843–1912), экономист-народник. Аносов Алексей Васильевич (1822–1906), генерал от артиллерии. Апухтин Алексей Николаевич (1840–1893), поэт. Арапов Иван Александрович (1877–1954), управляющий усадьбой в Даниловском Новгородской губернии. Арцыбашев Михаил Петрович (1878–1927), писатель. Аспиз Евсей Маркович (р. 1877). Бальзак Оноре (1799–1850). Бальмонт Константин Дмитриевич (1867–1942), поэт. Барятинская Лидия Борисовна. — См. Яворская Л. Б. Барятинский Владимир Владимирович (р. 1874), писатель, переводчик, издатель и редактор газеты «Северный курьер». Батюшков Василий Дмитриевич (1868–1929), брат Ф. Д. Батюшкова. Батюшков Дмитрий Николаевич (1828–1909), отец Ф. Д. Батюшкова. Батюшков Помпей Николаевич (1811–1892). Батюшков Федор Дмитриевич (1857–1920), историк литературы, профессор Петербургского ун-та, в 1902–1906 гг, редактор журнала...
Входимость: 1. Размер: 59кб.
Часть текста: художник, как бы расширяя рамки повествования, рассказывает о повседневном труде, нравах и характере рабочего люда, который приходит в кабачок, чтобы на время забыться от всех своих мытарств. Люди сильные и мужественные, занятые тяжелым и опасным трудом, любящие «прелесть и ужас ежедневного риска», ценящие выше всего «силу, молодечество, задорихлесткость крепкого слова»,— такими предстают посетители кабачка, слушатели и поклонники музыканта Сашки. Чудаковатый музыкант, развлекающий народ в Гамбринусе,— самородок, талантливейший артист, но тяжкая несправедливость жизни загнала его в «пивное подземелье», лишила его возможности в полной степени проявить свое дарование. В образе Сашки Куприн хотел показать, как за уродливым и внешне жалким обликом могут скрываться мужественное сердце и большая душа. Характер музыканта формировался в приспособлении к окружающей среде. Сашка вынужден постоянно прикрывать свою печаль маской веселого фиглярства, клоунады. Писатель ничего не рассказывает о личной жизни Сашки, но одна деталь раскрывает ее полнее, чем это могли бы сделать подробные описания. На коленях скрипача всегда ютится маленькая собачка, к которой он проявляет чувство трогательной привязанности. Оба они — человек и животное — одиноки на свете. Но красноречивей всего...
Входимость: 1. Размер: 83кб.
Часть текста: VI. В дали от Родины 1 Резкую черту под всей предыдущей жизнью Куприна подвели события 17 октября 1919 года. В этот день белая армия Юденича захватила Гатчину, где жил тогда Куприн. Как он отнесся к приходу белых? Его поведение было противоречиво. Первым его душевным движением был энергичный протест против жестокости белогвардейцев в отношении жителей Гатчины — и русских, и в особенности евреев. Есть об этом интересное свидетельство М. С. Маргулиеса — автора изданной в Берлине книги «Год интервенции» (1923). Сообщая о том, что офицеры Юденича «усиленно расстреливали евреев», он пишет: «Куприн рассказывает, что его усилиями был предупрежден в Гатчине еврейский погром, который собирались учинить белые» <1> . Уточняя этот факт, сам Куприн в рецензии на книгу Маргулиеса писал, что он действительно составил тогда текст прокламации о недопустимости грабежа населения и насилий над ним, и эта прокламация была по его настоянию подписана генералом Паленом, напечатана в редактируемой Куприным газете и «затем расклеена по столбам» <2> . Много лет спустя жена писателя Елизавета Морицевна подтверждала, что в день захвата Гатчины белыми «по городу был расклеен приказ, написанный Куприным», в котором говорилось, что «погромщики будут подвергнуты серьезному наказанию» <3> . Такова одна сторона жизни и деятельности Куприна в захваченной белыми Гатчине. Но было в поведении писателя и нечто такое, что легло темным пятном...
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Часть текста: «Za petite garnison russe». («Маленький русский гарнизон»), но тогда не имел большого резонанса. Затем вышли в том же 1922 году «Гранатовый браслет» и «Суламифь», за ними в 1923 году последовала «Яма», которой дали довольно странное название для рекламы и привлечения покупателей - «Za fausse aux filles» («Яма с девками»), «Яма» имела большой успех, последовало несколько новых тиражей. Затем в 1923 году вышел «Белый пудель» в карманном издании, так называемом «Le livre de poche», появились «Штабс-капитан Рыбников», «Морская болезнь», «Листригоны» (1924) и «Олеся» (1925). «Листригоны» были выпущены издательством «Морнэ» ограниченным тиражом с гравюрами русского художника Лебедева. Кроме «Суламифи» и «Олеси», которые были переведены неким Семеновым довольно слабо, все остальные переводы блестяще сделал Анри Манго. Переводчиком Анри Манго стал совершенно случайно. В...
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Часть текста: его». Итак, в прошлой лекции мы с достаточной ясностью доказали, что народ русский — самый протухлый народ на свете. В сущности даже, никакого русского народа не было. Жалкую культуру его создали с севера финны, с юга украинцы, с востока татары, с запада европейцы, среди которых самое почетное место принадлежит немцам. Истории у этого народа тоже не было. Были бессознательные инстинкты к кочевью и к распространению вширь. Была лишь история царей писанная историками невежественными и малосведущими. Из царей можно отметить одну сравнительно крупную фигуру Петра Великого… Господа, кто меня толкнул ногой под столом?.. Да и тот, если говорить правду, отличался жестокостью характера и грубостью нравов. Что сказать о монархах последующих поколений? Все они пировали в роскошных дворцах, ходили по колено в крови, вели бессмысленные войны и бесконтрольно тратили народные деньги. Чтобы вы имели ясное понятие о беспримерном деспотизме последних русских царей и о вопиющем бесправии русского народа, скажу, что ужасы большевистского режима лишь в слабой степени напоминают свирепости самодержавия. И надо еще прибавить: деспоты совсем не были склонны к эволюции, между тем как большевики уже теперь явно эволюционируют под влиянием демократической пропаганды...
Входимость: 1. Размер: 86кб.
Часть текста: 1914 года мировая война породила в среде русской буржуазно-дворянской интеллигенции — в том числе художественной — настроения великодержавного шовинизма и черносотенного национализма. Монархисты и кадеты, царские министры и думские депутаты от главных политических партий, явные и скрытые реакционеры разных мастей объединились и слились в одном хоре одобрения действий и политики царского правительства в войне с Германией. К голосу идеологов реакции с первый дней войны дружно присоединились либералы. От них не отставали очень многие из вчерашних демократов. Славо словием войне была заполнена буржуазная пресса всех идеологических оттенков и политических направлений. Публицисты и философы, декадентствующие поэты, прозаики и драматурги, не так давно увлекавшиеся «проблемами пола» или напускавшие на читателя туман мистики и мрачного пессимизма, теперь, в дни войны, вслед за официальными лицами усердно выискивали «формулу оправдания» кровавой бойни, в которой повинен был и русский царизм, наперебой старались разжечь в народе «патриотические чувства». Дело изображалось так, будто виновницей всех бед является только кайзеровская Германия, первая напавшая на Россию, чтобы поработить ее народ и унизить достоинство русской нации, а война со стороны царской России есть война оборонительная, направленная на защиту «отечества, нации и государства», война в интересах всего народа. Именно так и писалось: «Нынешняя война с самых ...
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: я, ее благодарный обожатель, всепрощающий влюбленный, терпеливый, старый слуга». Потом о своей эмигрантской жизни он писал: «Жилось ужасно круто, так круто, как никогда. Я не скажу, не смею сказать — хуже, чем в Совдепии (подчеркнуто А. И.), ибо это несравнимо. Там была моя личность уничтожена, она уничтожена и здесь, но там я признавал уничтожающих, я на них мог глядеть с ненавистью и презрением. Здесь же оно меня давит, пригибает к земле. Там я все-таки стоял крепко двумя ногами на моей (подчеркнуто А. И.) земле. Здесь я чужой, из милости, с протянутой ручкой. Тьфу!» Через 20 лет жизни в Париже, когда окончились уже страхи «завтрашнего дня», он писал о моем родительском доме, посылая Елпатьевским [1] хуверовскую посылку в Крым в голодные годы. «Я чрезвычайно рад, что добрые «папаша и мамаша» могут получать посылки. Да и то сказать, на редкость они чудесные, прелестные люди. Гляжу я на них мысленно из нынешнего гнусного человеческого свинушника в милое прошлое, и не верится, что были такие прелестные лица и отношения. Да, да, да! Славно, упоительно раньше жилось. Но счастья родины так же не понимаешь, как здоровья, как молодости. Помните ли Вы вечера на Вашем балконе, когда мы с Сергеем Яковлевичем 1 попивали в черной прохладе «Такмановский Угенаш», а вдали по Черному морю струились серебряные рыбки? Ангел мой, самая сладкая пора пашей молодости протекала тогда, и какая невинная, легкая, светлая пора!» В последний раз перед его отъездом в Россию я пришла к нему известить его о кончине моей мамы, «милой мамаши», которую он так любил. Александр Иванович, уже больной, молча, в волнении встал со стула, повернулся к образу и молился. Жена его мне говорила, что эта смерть его очень потрясла и что лучше было бы не говорить ему о ней. Вскоре Куприн уехал на родину, в ...
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Часть текста: Бухарина, Литвинова, Каменева, Бонча, Иоффе, Ганецкого и других. А затем начать продажу билетов, меняя пропорции ставок в зависимости от событий дня. Нынче Ленин 2, Троцкий 1. Завтра Ленин 3, Троцкий 2. Прием в ординаре и в двойнике. Такая лавочка имела бы несомненный успех. Большевики сами неоднократно ссылаются на сходство революций французской и русской. И сходство это, несомненно, есть, — как между суровым человеческим лицом и злобной, уродливой, похабной карикатурой на него. Судьба Марата, Дантона, Эбера Робеспьера, Сен-Жюста и других неизбежно должна повторить свою роковую гримасу над предателями, растлителями и убийцами России. Но если бы мне была присуща страсть к игре, я все-таки не пошел бы в эту лавочку. Я не хотел бы даже видеть этих кровавых людей погибшими от слепой народной ярости. Нет! Они должны быть судимы перед лицом всего мира открытым всенародным судом, с опубликованием всех их тайных документов и связей. Пусть перед этим судом пройдут тысячи свидетелей, истцов и потерпевших, а за ними снова поплывут скорбные, бледные,...
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Часть текста: из несчастного беженского месива самых осиротелых, самых нуждающихся, самых заброшенных, самых одичалых детей, приютить их и накормить; согреть и оттаять их души, огрубевшие в страшных условиях революции и гражданской войны; дать им возможно широкое воспитание и образование и, наконец, выпустить их в неласковую, суровую жизнь — крепкими духом, сильными телом, полезными членами общества. Выбор будущих воспитанников и учеников был сделан С. В. Денисовой, которая сама ездила для этого в Константинополь и в Галлиполи. Впрочем, как тут говорить о выборе, если приходилось подбирать все окончательно обретенное, иногда прямо с улицы? Конечно, дело не обходилось без административных палок в колеса. Официальная благотворительность фыркала на частный почин. Мы, русские, без этого, вероятно, не сможем жить и в загробной жизни… Сколько нужно было иметь энергии, любви и веры в свое дело, чтобы не бросить его с самого начала. У мужчины непременно опустились бы руки. Надо не забывать тому, кто видел, и уметь вообразить тому, кто не видел, как исковеркала война и революция детские восприимчивые души и какой скорлупой моральной коросты они их облепили. Чего только не перенесли русские дети за эти ужасные годы, чего не насмотрелись их зоркие глаза! Вот передо мною книга, изданная директором русской гимназии А. И. Петровым в Моравской Тржебове (Чехословакия) под заглавием «Воспоминания 500 русских детей». Позвольте мне привести отрывки из этих наивных и страшных детских автобиографий: — Видел я в одиннадцать лет и...