Куприна-Иорданская М. К.: Годы молодости
Часть вторая. Глава VI

Глава VI

Продажа сочинений издательству Маркса. — В нотариальной конторе Гревса. — Столкновение Куприна с Л. Н. Андреевым.

В 1911 году Куприн решил продать полное собрание своих сочинений издательству А. Ф. Маркса.

Он просил меня присутствовать при заключении договора.

Нотариальная контора помещалась на Невском, почти напротив гостиного двора, куда в назначенное время явились все заинтересованные лица.

Нотариус Гревс прочел договор, в котором говорилось, что все девять томов своих сочинений Куприн продает издательству Маркса за сто тысяч рублей.

— Имеете какие-нибудь возражения? — обратился ко мне Гревс.

— Никаких, — ответила я.

— Но первые три тома принадлежат вам?

— Да.

— А как же теперь?

— Сочинения не мои, а Александра Ивановича, и он распоряжается ими так, как считает нужным. Если ему сейчас удобно продать их, у меня никаких претензий к нему не может быть.

— Вы откажетесь нотариально от своих прав?

— Конечно.

Все удивленно переглянулись. Видимо, никто из присутствующих, кроме Куприна, не ожидал такого исхода.

— Тогда, — сказал Куприн, — оформляйте нужные документы, а мы, Машенька, едем завтракать! На острова или в Милютинские лавки?

— Милютинские лавки ближе, Саша.

* * *

Леонид Николаевич в определенном состоянии любил выворачивать свою душу наизнанку и требовал этого от своего собеседника. Александр Иванович такого рода откровенностей терпеть не мог, особенно если они касались наших с ним отношений, нашего разрыва.

В вагоне (Гатчина — Петербург) Куприн и Андреев вышли курить в коридор.

— Александр Иванович, скажи, почему же вы разошлись с Мусей? — спросил доверчиво Андреев Куприна. — Я не могу этого понять…

— Ты не понимаешь!.. — И Александр Иванович схватил Андреева за воротник и потащил в тамбур.

Вечером Александр Иванович все-таки приехал к Ходотову, где столкновение с Андреевым закончилось дракой^{142}. Газеты писали: «Повода не было. Избиты, кроме Андреева, Скиталец, Ходотов и другие».

Из Ростова-на-Дону вызвали телеграммой в Петербург Арцыбашева и предложили ему быть председателем суда чести по делу Куприна — Андреева, но суд не состоялся, Александру Ивановичу направили коллективное письмо: ^{143}

«Милостивый государь! Ваша дикая и совершенно нетерпимая в человеческом обществе выходка в квартире Н. Н. Ходотова в ночь на 3 ноября сего года против Ваших товарищей по литературе заставляет нас, нижеподписавшихся, обратиться к Вам с выражением своего крайнего возмущения; и так как эта выходка, завершая собою целый ряд Ваших недостойных поступков, переполнила чашу терпения нашего, мы доводим до Вашего сведения, что в случае хотя бы малейшей попытки повторения их, мы гласно объявим Вас исключенным из товарищеской среды…»^{144}

— Даниловское.

Примечания

142. 10 июля 1939 года В. Ф. Боцяновский писал Э. М. Ротштейну: «…Только вчера мне удалось побывать в Гатчине у Е. М. Куприной, и вот что могу сообщить Вам по вопросам, которые вы мне поставили: „Разрыв с Андреевым и столкновение у Ходотова произошло на интимной почве. Л. Андреев позволил себе коснуться вопроса личных отношений Куприна с Марией Карловной“» (ЦГАЛИ).

143. Коллективное письмо, направленное А. И. Куприну, было подписано Арцыбашевым, А. Рославлевым, Н. Олигером, Скитальцем, Сергеевым-Ценским, Е. Чириковым, А. Каменским и другими (ЦГАЛИ).

144. 13 ноября 1911 года «Московская газета» (№ 158) писала: «…Проезжая из Петербурга на юг, г. Арцыбашев сообщил в Москве, что 28 литераторов собираются г. Куприна „подвергнуть исключению из писательской среды и бойкоту“… Нужно, впрочем… заметить, что не только 28, но и 128 литераторам исключить г. Куприна из писательской среды никогда не удастся… Куприн — писатель в гораздо большем значении этого слова, чем вместе все 28 литераторов, судивших его. Для них исключить Куприна га писательской среды так же невозможно, как невозможно было в свое время русскому правительству поставить Толстого вне русского общества, вне русского народа. Что дано благостью и милостью божией, на то посягать людям не следует. Автор „Санина“, вдохновенный певец хулиганства, этого не понимает, очевидно. Его дело».

«…Скажите мне, Николай Иванович, что значит эта странная, почти рабская любовь к Куприну, которая проявилась у некоторых Ваших сотрудников по редакции и ежеминутно ставит „Современный мир“ в крайне неловкое и двусмысленное положение… Неужели это действительно такое обожествление писательского дара Куприна? Не может же быть, чтобы люди литературные… серьезно считали второстепенного писателя Куприна — гением и ставили его наравне с Толстым?.. А между тем „Современный мир“ ложится за него грудью …рискует потерей огромной группы писателей, может быть, и не столь талантливых, как Куприн, но все же полезных, дружественных журналу… Странно, странно! И невольно ищутся тайные закулисные пружины… Вы не можете знать, какое значение придавали оправданию Куприна и в истории с Бенштейном, и в скандале с Л. Андреевым Кранихфельд и Мария Карловна и как они старались воздействовать на меня в этом смысле…»