Сикофанты
В парижской газете «Ле Суар» появилось на днях довольно странное письмо, подписанное П. Коганом и Аросевым, двумя советскими мужами с улицы Гренель.
О П. Когане нам известно, что в далеком прошлом он — литературный критик — с образованием, вкусом и тактом. Каков он ныне, в осиянии служения большевикам, мы не осведомлены. Аросев же — просто незнакомец, укрывающийся под псевдонимом. Его боевая кличка ни о чем, имеющем касательство к искусству, не напоминает.
Говоря кратко, эта парочка осталась недовольна тем выбором русских писателей, которых пригласило бюро международного съезда писателей для присутствия на парижских заседаниях. Вероятно, по мысли П. Когана и Аросева, инициаторы и устроители международного съезда должны были бы в этом вопросе спросить раньше мнение, совет и рекомендацию у большевистских агентов?
доверие к большевистским представителям, если атташе советского посольства уличены в злостной агитации, или к большевистскому искусству — после одиозного павильона аршитекта Мельникофф на выставке?
Тяжесть советского недовольства падет на И. А. Бунина и на вашего покорного слугу. Бунин, правда, был приглашен, но он не приехал, по дальности расстояния того места, где он теперь живет, до Парижа. Отвечать, стало быть, приходится мне.
Все мы трое — писатели, присутствовавшие на съезде, — были избраны без всяких протекций и рекомендаций. Просто многие наши книги, за время невольного изгнания, были в Париже хорошо переведены, изданы и дружелюбно встречены французской критикой. Имена наши немного на слуху. Вот и все.
Но Коган-Аросев обижены тем, что не почтены вниманием и избранием такие современные колоссы русско-советской литературы, как Маяковский и Всеволод Иванов. Ведь не может же быть, чтобы они были неизвестны Парижу и, следовательно, всей Франции?
Увы — неизвестны, и, конечно, это большая оплошность Парижа. Знают, по правде говоря, одного Есенина: по скандалу в «Фоли-Бержер», по драке в «Кавказском погребке», по безобразию в отеле «Крийон» и в других местах. Знают также в некоторых полицейских участках, куда он нередко был препровождаем для успокоения aux violons[1] [2].
И еще прямой укор съезду за Бунина и Куприна. Почтили-де в их лице врагов революционной России.
Нет, я совсем не враг России. Никогда не перестает у меня жалость к ней и тоска по ней, и никогда не перестаю я верить в то, что она опять будет сильной, здоровой и богатой. Но, конечно, без помощи большевиков. Теперь не только Россия томится их существованием, но и всему миру они успели опостылеть.
Я бы признал и революционную Россию и охотно принял бы ее, если бы, действительно, революции семнадцатого и восемнадцатого годов были революциями, а не омерзительной кровавой кашей, мраком, насилием, стыдом. И ничто в мире не заставит меня склонить голову перед убийцами моей — да, моей, а не вашей — родной земли.
Хорошо у Когана-Аросева еще одно соображение. «Вот у нас там есть сверстники Бунина и Куприна — Серафимович и Вересаев». Вересаева я не трогаю. Но Серафимович был всегда писателем с воробьиный нос. Начал же он свою новую карьеру доносом, продолжал ее мерзкой ложью, и если теперь дорос до того, что фамилией его переименовали старую семьсотлетнюю улицу, то нужно только удивляться, как в день этого торжества Серафимович не повесился на углу этой улицы, на фонарном столбе.
«малы и злы».
Примечания
Впервые — РГ. 1925. 31 мая. № 339.
— в античном мире — доносчик, вымогатель, клеветник.
…письмо, подписаное П. Коганом и Аросевым, двумя советскими мужами с улицы Гренель. — По адресу Гренель, 79, в Париже находилось российское посольство. В октябре 1924 г., после признания Францией Советского правительства, бывший русский посол Маклаков был вынужден покинуть это здание и туда въехал первый посол СССР во Франции Л. Б. Красин. С этого момента здание советского посольства на рю Гренель стало вызывать пристальный интерес эмигрантской прессы. Коган Петр Семенович (1872–1932) — литературовед, литературный критик, до революции приват-доцент историко филологического факультета Санктпетербургского университета. После Октябрьского переворота — профессор московских вузов, с 1921 г. — президент Государственной Академии Художественных Наук. Летом 1925 г. руководил советским отделом Всемирной выставки в Париже. Аросев Александр Яковлевич (1890–1938) — революционер (большевик с 1907 г.), государственный деятель, прозаик. Один из руководителей вооруженного восстания в Москве в октябре-ноябре 1917 г. В 1920-х годах — на дипломатической работе, в 1934–1937 гг. — председатель Всесоюзного общества культурных связей с заграницей, вел активную работу по возвращению эмигрантских писателей, композиторов, художников в СССР. Куприн, называя его «незнакомцем, укрывшимся под псевдонимом», не прав: Аросев печатал под своей фамилией сборники рассказов и повестей начиная с 1920 г.
…международного съезда писателей… — Международный съезд писателей проходил в Париже в двадцатых числах мая 1925 г. 21 мая состоялся банкет международного съезда писателей. Среди русских писателей выступил на нем и Куприн.
…многие наши книги, за время невольного изгнания, были в Париже хорошо переведены, изданы и дружелюбно встречены французской критикой. — В 1922–1924 гг. в Париже вышло семь сборников прозы Куприна, переведенных, в основ-ном, Анри Манго. Об отзывах французской критики на эти издания см.: Куприна К. А. Куприн — мой отец. С. 143–147.
…такие современные колоссы русско-советской литературы, как Маяковский и Всеволод Иванов. Ведь не может же быть, чтобы они были неизвестны Парижу и, следовательно, всей Франции? — Произведения В. В. Маяковского и Всеволода Вячеславовича Иванова (1895–1963) к этому времени еще не выходили на французском языке отдельными книгами, а лишь публиковались в левых периодических изданиях. Упоминание вызвано тем, что оба они находились в Париже, участвуя в работе Советского павильона на Всемирной выставке.
… одного Есенина… — С. А. Есенин был в Париже вместе с Айседорой Дункан в 1922 и 1923 гг. Их пребывание там сопровождалось скандалами, с восторгом комментируемыми русской эмигрантской печатью.
… — Вересаев (наст. фам. Смидович) Викентий Викентьевич (1867–1945) — прозаик, по политическим убеждениям социал-демократ, меньшевик. В годы гражданской войны жил в Крыму. После ее окончания переехал в Москву, сохранял в своем творчестве известную общественную независимость. Характерно, что писатели-эмигранты, хорошо знавшие Вересаева до революции (в первую очередь Бунин и Куприн), выделяли его из общего ряда литераторов, оставшихся в СССР, и избегали осуждений в его адрес. Серафимович (наст. фам. Попов) Александр Серафимович (1863–1949) — прозаик, один из первых писателей, поддержавших Октябрьский переворот и вступивших в коммунистическую партию. Под «доносом» Куприн имеет в виду его статью «Братья писатели» (Известия. 1918. 12 января), за которую Серафимович был исключен из большинства московских литературных организаций.
Л Криницкий? А Ольд-Ор?.. Л Ясинский? А Окунев? Все они равноценны по голодной услужливости… — Криницкий Марк (наст, имя и фам. Михаил Владимирович Самыгин; 1874–1952) — прозаик. Оль д-Ор — правильно Оль-д-ор (наст, имя и фам. Осип Львович Оршер; 1878–1942) — журналист, сатирик. Ясинский Иероним Иеронимович (1850–1931) — журналист, прозаик. Окунев Яков Миронович (1882–1932) — прозаик, журналист. Куприн объединяет их имена, поскольку все они, являясь до революции известными литераторами и журналистами, печатавшимися в буржуазных изданиях, переметнулись, по мнению Куприна, к большевикам из чисто корыстных соображений.
2. на голому полу (фр).