Генерал П. Н. Врангель
Имя генерала Врангеля было на устах у всей южной Добровольческой армии со времен его блестящих операций на Кавказе. Его замечательный поход на Царицын, когда он сказал в приказе: «Не могу обороняться, перехожу в наступление», и в несколько дней сокрушил большевистский плацдарм, сделал его настоящим героем в глазах офицеров и солдат.
Широта его политических и стратегических взглядов, бесспорно, доказывается тем, что во время победоносного и беспрепятственного наступления армии Деникина на север, он один настаивал на том, чтобы вместо увлечения скорыми, дешевыми, бесплодными и потому гибельными лаврами была немедленно подана деятельная помощь войскам Колчака, отступившим от Пензы. Он, по своему командному почину, перебросил с этой целью на левый берег Волги две кавалерийские дивизии, он молил и требовал у штаба Деникина о поддержке этого флангового наступления, но… безрезультатно: ему было предписано присоединиться к общему наступлению.
Вероятно, когда-нибудь увидит свет его откровенное, смелое и полное горечи частное письмо к Деникину. В этом письме, отдавая должное уважение горячим патриотическим чувствам и военным доблестям Деникина, Врангель с мужественным негодованием говорит о тех генералах, которые безрассудное стремление услыхать как можно скорее малиновый перезвон московских колоколов поставили выше совокупных целей всех белых армий, а свои частные помещичьи интересы и расчеты карьеры предпочли великой задаче победы над большевизмом.
поводу из частного письма Врангеля к одному весьма ему близкому лицу: «С одной стороны, я не хотел, чтобы кто-нибудь смел смотреть на меня как на возможного узурпатора власти, с другой стороны, я не желал быть предлогом раздоров в армии. Я уехал в Константинополь, осудив себя на бездействие. Но я знаю моих орлов и поэтому знаю и твердо уверен, что великое русское дело освобождения родины далеко не потеряно…»
Согласитесь, что в этих подлинных и вовсе не рассчитанных на опубликование словах сквозит настоящее великодушие. Признаем и то, что со стороны Деникина было великодушием формально передать власть Врангелю.
Есть скромность, которая говорит о внутренней силе гораздо убедительнее всяких дерзких фраз.
«Если судьбе не угодно будет предназначить меня для спасения России, то найдется другой, третий, десятый человек, а Россия все-таки будет спасена, будет сильна и здорова…»
Едва только пронеслись первые вести о вступлении Врангеля в главное командование, как неведомо откуда, из темных источников злобы и клеветы, появилась сначала в германских, а потом и в некоторых двоедушных русских газетах следующая, наспех сформулированная врангелевская ориентация: «Вся власть — царю, вся земля — крестьянам, союз с Германией».
Последний пункт явно придуман в расчете сыграть на иностранной фамилии полководца. Но Врангели, дравшиеся в рядах русской армии чуть ли не со времен Петра Великого, давно уже те распрорусские (пушкинское словцо), какими были Даль, Гааз и Фонвизин.
Что касается до царя, то надо сказать, что Врангель никогда не был ни идолопоклонником, ни ловцом выгод около трона, то есть одним из тех людей, которые так позорно, так низко, гнусно и так дружно оставили в минуту опасности своего «обожаемого монарха», подателя придворных благ.
Вот характерный случай — для показания того, как понимал Врангель свое достоинство.
«Путешествий государя» и разных лубочных патриотических изданий…
— Ради Бога, повлияйте вы на вашего Врангеля… Так разговаривать с государем, как он… Это нечто неслыханное, невероятное..
— В чем же дело?
— Император обращается к нему: «Барон, мне, кстати, надо поговорить с вами. Не возьмете ли вы к себе в полк офицера NN?» А он отвечает: «Ваше величество, на это, как вы изволите знать, требуется согласие всего офицерского состава полка. Я не могу ручаться за решение офицеров; NN у них на дурном счету; однажды он даже зарекомендовал себя перед лицом всего полка заведомым трусом… впрочем, если ваше величество изволит приказать…» — «Нет, если прошу», — говорит государь. «В таком случае, ваше величество, я употреблю все мои усилия, чтобы упросить вас, в интересах службы вашего величества, не настаивать на вашем желании». — «Но если я прикажу?» — «Воля вашего величества для всех нас закон. Но прежде я попрошу у вас, государь, разрешить выйти мне в отставку…»
Нет, таким языком идолопоклонники и ловцы за хвост карьеры с царями не говорят. Таким языком говорил: Яков Долгорукий с Петром или Тома Робер Бюжо маркиз де ла Пиконнери с Луи Филиппом Орлеанским… Я уверен, что до отречения Николая II Врангель, как честный солдат, отдал бы последнюю каплю крови за Родину и Царя. Царя больше нет. Его мученическая смерть смыла все зло, вольно и невольно принесенное его династией России. Но ни царя, ни идеи царя больше нет. Осталась родина… И ей одной решать свою судьбу.
Чтобы кончить эти беглые строки, я должен упомянуть еще об одной замечательной черте ума и характера Врангеля. Обладая исключительной личной храбростью, он чрезвычайно осторожен и дальновиден в своих предприятиях. То же самое лицо, из письма к которое я приводил несколько слов, говорило мне: «Если он решился принять власть — значит, у него есть прочные основания для уверенности в поднимаемом на плечи огромном деле. Он никогда не просчитывался…»
Примечания
Впервые —ОД. 81.
Очерк написан во время наибольших успехов армии генерала Врангеля, начавшей в конце мая 1920 г. наступление из Крыма на Советскую Россию.
Барон Петр Николаевич Врангель (1878–1928) окончил Санктпетербургский Горный институт (1901), Академию Генерального штаба (1910). В 1914–1917 гг. — участник первой мировой войны (продвинулся от командира эскадрона до командира кавалерийского корпуса). В 1917–1918 гг. жил на Украине, пытался поступить на службу к гетману Скоропадскому; в Добровольческую армию вступил только после первых ее успехов (в августе 1918 г.). В 1919–1920 гг. командовал армиями Вооруженных Сил Юга России (ВСЮР), в феврале 1920 г. выслан генералом Деникиным за границу. После эвакуации Добровольческой армии с Кавказа в Крым и ухода Деникина с поста главнокомандующего генерал Врангель 22 марта (4 апреля) 1920 г. был назначен его преемником и вернулся в Крым из кратковременной эмиграции. 11 мая 1920 г. объявил о реорганизации ВСЮР в Русскую армию. После эвакуации из Крыма в ноябре 1920 г. Врангель жил в эмиграции.
Деникин Антон Иванович (1872–1947) — генерал-лейтенант (1916), один из организаторов Добровольческой армии. С апреля 1918 г. назначен ее командующим, с 8 октября 1918 г. — главнокомандующим. С 8 января 1919 г. — главком Вооруженными Силами Юга России. Летом-осенью 1919 г. предпринял «поход на Москву». 22 марта (4 апреля) 1920 г. объявил своим преемником генерала Врангеля и отплыл на английском эсминце в Константинополь. В эмиграции в Париже поддерживал близкие отношения с Куприным. Был единственным, с кем Куприн простился перед отъездом в Россию. Письмо Врангеля Деникину написано в феврале 1920 г. после получения им распоряжения покинуть Россию. Полностью опубликовано в 1921 г. в кн.: Дрейер В. фон. Крестный путь во имя родины/ Предисл. А. И. Куприна. Берлин, 1921.
…ему было предписано присоединиться к общему наступлению. — В этом абзаце Куприн касается вопроса о стратегических и личных разногласиях между Врангелем и Деникиным в 1919 г. Эти разногласия по-разному освещались в мемуарах обоих полководцев, написанных в эмиграции, а также в посвященных гражданской войне исследованиях.
Дмитрий Николаевич (1858-?) — генерал-майор, придворный историограф императора Николая II.
Долгорукий Яков Федорович (1639–1720), князь — русский государственный деятель, соратник Петра I, прославился независимым поведением.
–1850) — король Франции в 1830–1848 гг.