Примечания
Судя по переписке с редактором "Русского богатства" Н. К. Михайловским, Куприн предполагал закончить повесть описанием рабочего бунта и взрыва паровых котлов, который должен был осуществить Бобров. По настоянию Михайловского Куприн изъял эти острые места. А. Богданович в своей статье о Куприне писал, что в конце повести чувствуется несамостоятельность автора. "Из десяти небольших рассказов, составляющих сборник, - писал Богданович о сборнике рассказов Куприна, - трудно сказать, который лучше. Исключение составляет самый большой из них - "Молох"...
" ("Мир божий", 1903, No 4, А. Б., "Критические заметки", отдел второй, стр. 7).
После напечатания повести в журнале Куприн продолжал работать над нею. Готовя текст для сборника "Рассказы" (1903, изд. "Знание"), он усилил в девятой главе резкую характеристику Квашнина, введя абзац, в котором Квашнин говорит Шелковникову, что рабочим можно обещать все что угодно и обещаниями потушить любую "бурную народную сцену". Снял слова Боброва, с которыми он обращается сначала к котлам, затем к воображаемому Квашнину: "Ага. Вот мы посмотрим сейчас, вот посмотрим, рыжее, прожорливое чудовище!.. Побольше огня, немного холодной воды, и вместо ненасытного чрева - тысячи осколков... А! Ты ехал сегодня в своей колеснице, а вокруг теснились твои жалкие рабы... А! Ты любишь почет. К тебе подходят не иначе, как ползком... Тебе стоит только шевельнуть пальцем, и матери приносят на твой грязный престол своих невинных дочерей... Молох, Молох!.. Но вот сейчас мы посмотрим!" ("Русское богатство", 1896, No 12, с. 167). По-видимому, писатель удалил этот отрывок потому, что он был связан с прежними планами окончания повести (взрыв котлов). Изъяв этот кусок, Куприн вставил небольшой отрывок с описанием бунта, отсутствующий в тексте "Русского богатства", от слов: "Красное зарево пожара" и до слов "... сжатой на узком пространстве человеческой массы".
В первой редакции отсутствовали заключающие седьмую главу слова доктора Гольдберга: "Подождите, доиграются они!.."
В восьмой главе в тексте "Русского богатства" был небольшой отрывок, посвященный матери Боброва: "Ласка и нежность с детства обходили Боброва. Отца он не помнил. Мать его была суровая и раздражительная женщина, почти помешанная на странствующих монашенках. Пять лет тому назад ею совершенно овладело религиозное помешательство (вообще в ее роду сумасшествие было явлением наследственным)..."