Александр Куприн в Риге
В ноябре 1909-го в Ригу приехал автор «Поединка», «Гранатового браслета», «Ямы», мэтр русской словесности Александр Иванович Куприн. Писатель тогда находился в зените славы — российская Академия наук только-только присудила ему престижнейшую Пушкинскую премию. «Самым талантливым из нынешних писателей я считаю Куприна…» — говорил Толстой. В Ригу Куприн приехал вместе с семьей — дочерью Ксенией и супругой Елизаветой Морицовной. Почитатели встречали его на главном вокзале города. Куприн любил находиться, что называется, в гуще жизни. Однако на сей раз он хотел уединения — ехал на берега Даугавы лечиться. Потому поселился на окраине города — в Торнякалнсе. Там, на Лиела Алтонавас, 6, располагалась известнейшая в те годы лечебница Эрнеста Соколовского. О своем жить–бытье Куприн рассказывает журналисту "Рижского вестника": "Я живу степенно, отдыхаю: колю дрова, чищу снег, беру массаж. После восьми вечера отсюда уже никуда не пускают".
Доктор Соколовский выбрал для своего известного пациента метод трудотерапии. Подобное практиковали в те годы многие лечебницы Латвии. Одна из них располагалась на Рижском взморье в том месте, где в 1990–е был санаторий "Мариенбад". По воспоминаниям современников, директором заведения был чудаковатый старик — немец Нордштем. "Больных он заставлял нагишом ходить вдоль берега моря. И уповал не на лекарства, а на целебный воздух и морские купания".
До войны местные медики рекомендовали жителям центра по нескольку раз в день подниматься на… Бастионную горку. Это, как они считали, было отличным средством против бессонницы и неврозов.
"Бастионной горкой" стал близлежащий парк Аркадия и окрестности Задвинья. Куприна часто можно было встретить на дорожках парка, на тихих улочках Задвинья. Утопающие в тени деревьев деревянные домики со скрипучими лестницами, еще не потерявшие осенней красоты сады, аллеи с вековыми деревьями — все это будило воображение.
Методы рижских лекарей сработали, Куприн вновь садится за письменный стол. Пишет повесть "Нищие", редактирует прихваченные в Ригу черновики.
"Сейчас я на пути знойной работы, — извещает он своего друга литератора Ф. Батюшкова. — Где достать письма к Пушкину? Встречался ли он с Лермонтовым? Нет ли писем Гоголя и особенно Лермонтова о Пушкине? Нет ли вариантов лермонтовского "На смерть поэта"?.."
В письмах знакомым писатель рассказывает о шедеврах рижской архитектуры, о великолепных парках, чистых улицах и опрятных домах. В то же время он то и дело жалуется на дороговизну местной жизни. Лечение, питание быстро съедают все гонорары. "Боюсь, как бы не описали вещи", — признается он Батюшкову.
Под Новый год он уезжает в Москву, однако ненадолго. Через две недели возвращается. На обратном пути в поезде с Куприным произошла удивительная история.
изучал водолазное дело. По пути в Ригу мастер слова увидел незнакомого человека и вообразил, что это крупный железнодорожный вор. Куприн не был бы собой, если бы не решил поближе познакомиться с "мафиози". На каждой крупной остановке он стал приглашать его в станционный буфет — чтобы выведать тайны ремесла. Кончилось тем, что захмелевший писатель перепутал поезда и поехал в обратную сторону. Денег хватило до Пскова. Там Куприн застрял. Ночью на вокзале он написал рассказ "В трамвае", утром отнес его в редакцию местной газеты, а на гонорар добрался до Риги.
11 февраля Куприн читал в литературно–художественном обществе свой рассказ "Пустые дачи". Как писал "Рижский вестник", " публика трепетала от восторга". А еще через неделю мэтр дал своеобразный мастер–класс рижскому студенчеству.
"Вечер начался рефератом студента Павлова. Вдруг среди студентов началось легкое волнение — у дверей зала показался писатель А. И. Куприн. Он прислонился к двери и стал слушать. После окончания реферата студенты окружили его и стали просить прочесть что–нибудь. Александр Иванович декламировал один из переведенных им сонетов Стекетти. О своих переводах он сказал: "Я не мастер и не любитель сам писать стихи, но перевожу охотно"…
Из писем Куприн узнает, что в Петербурге без авторского согласия и правок вышел седьмой том его собрания сочинений. В тексте — масса ошибок. Писатель намерен подать на издателя в суд. Дела торопят, и 23 февраля он оставляет наш город.
Последний раз Куприн был в Риге во время Первой мировой войны. Тогда он прибыл сюда лишь на два дня в качестве военного корреспондента "Русского слова".
"Раньше это был веселый, шумный, живой город… Теперь на Двине нет кораблей… И рижских домов не узнаешь…Есть ли на свете зрелище печальнее опустелых домов, вымерших портов и остановившихся заводов?"
Искреннюю симпатию вызывают у него простые латыши: "Надо только представить себе, какими удивительными путями настойчивости, терпения и суровой бережливости сумели латыши не только сохранить за собой жалкие земельные наделы, но даже расширить их, округлить и упорным трудом поднять культуру до высокой степени! Поистине это какое–то чудо человеческой энергии, поразительный пример стихийного, вечного тяготения к земле!"
Находясь в эмиграции, в Париже, Куприн не порывал со своими рижскими друзьями. В архиве мне удалось разыскать письмо к нему журналиста газеты "Сегодня" Петра Пильского от 9 декабря 1930 года. Друг писателя приглашал его к сотрудничеству с газетой, причем за строчку текста ему обещали 1 франк. Высокий по тем временам гонорар.
Куприн не смог больше приехать в наш город, хотя его не раз приглашали. А в 1960–м году сюда приехала его дочь Ксения, та самая Ксюша, которую папа еще в далеком ноябре 1909–го взял в далекую Ригу. Ксения стала актрисой московского Пушкинского драмтеатра. Большую часть жизни она провела в Париже и лишь в 1958–м решила вернуться в Москву.
"Последний раз я видела отца в Париже, перед его отъездом в Советский Союз. И материально, и морально в эмиграции нам жилось тяжело… Сейчас, когда вспоминаю об этом периоде, его можно охарактеризовать двумя словами — позорная бедность!"